Эпоха Великих географических открытий стала важнейшим историческим рубежом, познакомившим европейскую мысль с далекими культурно-историческими мирами Африки и Америки, Азии и Океании; перед европейским взором открылись новые народы и культуры. Она определила собою все дальнейшее развитие сравнительного религиоведения, в ней заложены истоки современного изучения происхождения религии.

С эпохой Великих географических открытий связано не только новое открытие древней мифологии, но и создание еще одного, современного мифа – о "добром дикаре". Впервые этот миф появился еще в трудах путешественников и других европейских авторов XV в., а дальнейшее развитие нашел в "Опытах" Монтеня (1580) и в сочинениях просветителей ХVIII в. С идеей о первобытном состоянии естественной простоты, о жизни по законам природы, которая приписывалась обитателям вновь открытых стран, логически связывалась и идея об отсутствии у них, якобы, какой бы то ни было религии. Этой ошибочной, как мы теперь знаем, идее отдали дань некоторые авторы не только эпохи географических открытий, но и последующих столетий. Миф о "добром" или "благородном" дикаре был своеобразным возрождением в новых исторических условиях древнего мифа о "золотом веке". Оба мифа строились как некое теоретическое осмысление позднейшего состояния как упадка, регресса, утраты человечеством первоначальной нравственной чистоты и социальной гармонии. Это были утопии, обращенные в прошлое. Они имели большое сходство с библейским рассказом о первоначальном состоянии райского блаженства, в котором пребывали первые люди до их падения и изгнания из рая. Древний миф о "золотом веке" имел с этим сюжетом несомненное типологическое родство. В наши дни на Западе вновь возродился повышенный интерес к первобытности как такому состоянию интенсивной всеохватывающей духовной жизни и мистической веры, в котором современному человеку следует искать убежище от духовно опустошенной индустриальной цивилизации с ее социальными антагонизмами. Знаменательно это периодическое возвращение общественной мысли к первобытной древности, в которой каждая эпоха ищет альтернативу современной действительности. По-разному, в соответствии со своими идейными запросами и представлениями о первобытности, подходит каждая эпоха и к проблеме первоначальной религиозности. На противоположных полюсах – ее полное отрицание или, напротив, убеждение в полной погруженности первобытного человечества в мир мистических представлений и ассоциаций.

С крушением феодального общественного уклада и формированием капиталистических отношений, пронизанных духом рационализма, совпало разрушение античной и средневековой концепции мироздания, с ее представлением о неподвижности и "центральности" Земли, и рождение новой картины мира; с XVI-XVII вв. нередко связывают начало научной революции и становление современной науки. Новая эпоха разрушала не только геоцентризм и антропоцентризм, но и европоцентризм прежнего мировоззрения. Впервые была отчетливо сформулирована и все более влиятельной становилась теория прогресса, которая предполагала вовлеченность всех народов мира в единый процесс поступательного движения человечества. Согласно этой теории религия и другие общественные институты, тогда еще примитивные, возникли в далекие первобытные времена. Из этого следовало, что первобытные люди обладали теми же умственными способностями, что и их потомки, хотя опыт их был более ограниченным. В тесной связи с теорией прогресса постепенно складывалось понимание того, что современные отсталые народы, населяющие далекие страны, представляют пройденные европейцами и другими развитыми народами стадии общественного и культурного развития. А это означает, что изучая общественный строй и культуру этих народов, мы можем судить о пути, пройденном нашими собственными предками. Идея эта вполне укрепилась уже в XIX в., ею отмечены труды Л.Г.Моргана и этнографов-эволюционистов, но начало ей было положено значительно раньше. Одним из первых, кто начал сравнивать обычаи обитателей далеких континентов и народов древности, был Жозеф Франсуа Лафито (1681-1746), миссионер, проживший несколько лет среди индейцев-ирокезов. Его книга, оказавшая большое воздействие на умы европейских читателей, так и называлась: "Обычаи американских дикарей в сравнении с обычаями древности".

Лафито¹ утверждал, что первобытные народы представляют стадии развития, пройденные другими народами, и что поэтому обычаи и верования современных индейцев помогают понять и объяснить обычаи и верования народов древности, и наоборот. Он стал одним из тех, кто заложил основы сравнительно-этнографического метода, на который будет опираться позднее сравнительное религиоведение и без которого немыслимо научное исследование истоков религии.