Слово тотем впервые прозвучало в 1791 г. в книге Дж.Лонга.¹ Ot-otem на языке североамериканских индейцев оджибве (чиппева), одном из алгонкинских языков, означает "его род". Однако о тотемизме как явлении духовной культуры и социальной организации писал еще в ХVI в. испанец Гарсиласо де ла Вега: у жителей Перу знатные роды называли себя именами животных и вели от них свое происхождение. О тотемизме у аборигенов Австралии впервые сообщил в 1841 г. Дж.Грей. Каждая семья рассматривает какое-либо животное или растение как свой символ; аборигены называют этих животных и эти растения словом кобонг, – пишет Грей о западноавстралийских аборигенах. "Между семьей и ее кобонгом существует мистическая связь… Аборигены верят, что такие животные – их близкие друзья, и убивать их – большое преступление".² И далее Грей сравнивает открытое им явление с тотемизмом индейцев Северной Америки. Под "семьями" Грей имеет в виду некие социальные общности, носящие каждая имя своего кобонга и считающие себя связанными с ним узами происхождения и родства.

Позднее то же самое явление, под другими названиями, было обнаружено и в других частях Австралии. Постепенно становилось все более очевидным, что тотемизм свойственен традиционным обществам всех континентов. Правда, некоторым охотничье-собирательским обществам он, видимо, не был известен – например, пигмеям Азии и Африки, индейцам Огненной Земли, – но, возможно, он у них просто не сохранился.

По мере почти повсеместного открытия тотемизма в тех или иных формах начались попытки сформулировать сущность этого явления, понять исторические условия его возникновения. Еще У.Риверс попытался сформулировать следующие основные принципы тотемизма: связь между социальной общностью и видом животных или растений, либо классом неодушевленных предметов; вера в родство между членами социальной группы и этими животными, растениями или предметами; вера в происхождение данного социума от этих животных, растений или предметов; наконец, почитание и табуирование этих животных и растений.³ Но очень скоро выяснилось, что ни эта, ни другие формулы не способны вобрать в себя все разнообразие форм тотемизма. Например, кроме социально-группового тотемизма существует индивидуальный тотемизм, а почитание и табуирование тотема – явление далеко не всеобщее.

В свое время А.ван Геннеп насчитал более сорока различных теорий происхождения и сущности тотемизма⁴, с которыми в разное время выступили Г.Спенсер, Э.Лэнг, Э.Тэйлор, В.Вундт, Э.Дюркгейм, Дж.Фрэзер, В.Шмидт и многие другие; к настоящему времени число таких концепций значительно возросло.

Э.Дюркгейм рассматривал тотемизм как наиболее фундаментальное, основополагающее религиозное явление, из которого произошли все другие формы религии. Таков, прежде всего, тотемизм аборигенов Австралии.⁵ Тотем – символ единства первобытной социальной общности. Тотемизм, в его изначальной форме, тесно связан с основной структурной ячейкой первобытного общества, которую Дюркгейм называл ордой или кланом, но которую точнее было бы назвать общиной; тотемическая группа является ее структурообразующим центром.

"Человек почитает своего тотема и видит а нем бога не больше, чем он почитает своих родителей, брата и сестру, – писал Дж. Фрэзер. – Он смотрит на тотема, как на равного себе".⁶ Впрочем, Фрэзер несколько раз менял свои взгляды на происхождение и сущность тотемизма. В.Копперс вообще исключил тотемизм из круга религиозных явлений и рассматривал его как явление чисто социальное.⁷

Уже само изобилие теорий тотемизма показывает, что под термином "тотемизм" в действительности скрываются очень разнородные явления. На это обратил внимание А.Гольденвейзер. Он показал, что тотемизм далеко не везде один и тот же, что в разных обществах и культурах он предстает в своеобразных формах и что не существует обязательной связи между всеми его элементами – социальной общностью, тотемической ее символизацией и тотемической идеологией.⁸

В России критическое отношение к пониманию тотемизма как некоего единого феномена высказал А.Н.Максимов. Он предостерегал против тенденции рассматривать сходные по внешности явления как тождественные по существу.⁹

Понимание тотемизма как явления только социального или имеющего утилитарную направленность, ориентированного на сохранение экономически ценных видов животных и растений, подобно другим объяснениям, подчеркивающим какую-либо одну сторону этого сложного феномена, односторонне и неверно. В тотемическом комплексе как бы стянуты в единый узел различные сферы жизни архаического общества. Узко экономическое понимание тотемизма ошибочно и по-существу. Так, многие тотемы австралийских аборигенов экономически бесполезны и не представляют интереса как объекты охоты и собирательства, а некоторые вообще не являются животными или растениями. Например, на о-ве Грут-Айленд тотем самого крупного рода одной половины племени – северо-западный ветер, а крупнейшего рода другой половины – юго-восточный ветер.¹⁰ Тотемами могут быть звезды, прилив, гром и т.д. Объяснение таких тотемов как символов социальной идентификации, средств классификации социальных общностей напрашивается само собой. Классификация, объединение в одни и те же группы родов, культовых сообществ, секций, естественных явлений и других предметов, действительно, одна из важных функций тотемизма. Во многих частях Австралии аборигены поделили все, что они видят на земле и на небе, между двумя половинами племени или тотемическими сообществами. Род кенгуру, например, объединяет людей, ведущих происхождение по одной линии, и ряд явлений живой и неживой природы в одно целое – все они кенгуру. Но это не просто реализация некоего систематизирующего и структурообразующего принципа, здесь перед нами само архаическое мировоззрение, в котором человек и весь остальной мир образуют "единую личностную систему"¹¹, где люди, земля и природа составляют единое целое.¹² Тотемизм расчленяет и вместе с тем объединяет.

В этой функции тотемизма коренится еще одна ошибка исследователей, еще одна попытка одностороннего понимания тотемизма как выражения потребности первобытного ума в систематизации и классификации явлений окружающего мира. По мнению К.Леви-Строса, тотемизм как некий институт является искусственным, иллюзорным построением, существующим лишь в умах исследователей.¹³ Тотемизма как единого феномена не существует, – утверждает Леви-Строс, повторяя в этом Гольденвейзера и Максимова. По его словам, тотем в тотемической системе предстает не как естественный феномен, а как орудие мысли.¹⁴ Это неверно: тотемы не являются только орудиями мысли, а тотемизм – более чем только система символов. Распределение тотемов между различными социальными группами не является лишь попыткой первобытного ума логически упорядочить окружающий мир. Тотемизм больше, чем только способ классификации предметов и явлений природы и соответствующих элементов социальной структуры. Охотники и собиратели безусловно способны мыслить концептуально и абстрактно, тотемические классификации действительно существуют, но в целом тотемизм значительно сложнее и многограннее, чем представляется Леви-Стросу, ибо он уходит корнями в синкретические пласты первобытного общественного сознания. Тотемизм как знаковая или концептуальная система – лишь один из аспектов этого сложного социально-идеологического феномена.

П.Уорсли критически оценивает попытку К.Леви-Строса решить проблему тотемизма лишь как концептуальной системы. Хотя австралийцы в своих этноботанических и этнозоологических классификациях действительно обнаруживают способность к концептуальному мышлению, тотемический способ мышления, по мнению Уорсли, свободен от логики и абстракций. Именно в силу того, что тотемические элементы не образуют упорядоченных логических серий, они легко могут быть привязаны к роду, секции или любой иной социальной общности.¹⁵

По словам С.А.Токарева, ключ к решению проблемы тотемизма находится не в объекте, а в субъекте тотемических отношений, не в тотеме, а в тотемической родовой группе.¹⁶ Однако субъектом тотемических отношений может быть не только род или родовая община, – известны такие формы тотемизма как фратриальный, секционный, половой, индивидуальный¹⁷, а первоначальным субъектом этих отношений была, вероятно, дородовая община. Тотемы далеко не всегда призваны отличать один род от другого – роды одной половины племени могут иметь общий тотем.¹⁸ Локальный тотемизм, в котором принадлежность к тотемической группе определяется не по родству, а по местности, – вероятно, одна из древнейших форм тотемизма, идентифицирующая первобытную социальную общность с ее территорией, а явление это имеет глубочайшие исторические корни. Ведь территориальность – один из основополагающих принципов первобытного общества.

Как полагает Я.Ланг, в основе тотемической системы находится стремление отдельных охотничье-собирательских общин закрепить за собой право на определенные территории, мифологически санкционировав притязания на них.¹⁹ С этой точки зрения тотемизм имеет объективно-экономическое происхождение: люди, вынужденные самим состоянием производительных сил жить и вести хозяйство небольшими коллективами, признали исключительное право отдельных групп на экономически осваиваемые ими территории, прочно связав их в своем сознании с тотемическими предками этих групп. Возможно, таково происхождение локального тотемизма. Полная глубочайшего значения связь человека и общины с землей – одна из ведущих черт охотничье-собирательского общества. Переплетение тотемической идеологии и территориальности, многосторонней связи социальных общностей с территориями их расселения, убедительно подтверждается многочисленными фактами.

Все сказанное объясняет, почему в изучении тотемизма наиболее перспективным мне представляется возможно более широкое его понимание, которое позволяет учесть все многообразие его форм, его локальных и этнических вариантов.

Тотемизм объединяет в себе и религиозно-мифологическое осмысление кровнородственных и иных социальных связей, и ритуально-идеологическое утверждение единства общества и природы, и систематизацию явлений окружающего мира и самого общества. Тотемизм – древнейшая форма осознания социальных отношений, единства общины как ведущей и устойчивой формы социальных связей, один из важнейших институтов, организующих общественное и индивидуальное поведение в природной и социальной среде. Универсальный характер тотемизма, соединение в нем многообразных идеологических компонентов, его важные социальные функции – все это открывает в тотемизме одно из наиболее архаичных явлений первобытной религии. Тесно смыкаясь с другими сферами общественного сознания, тотемизм выступает ярким выражением первобытного синкретизма.

Р. и К.Берндты различают следующие формы австралийского тотемизма: индивидуальный, половой, родовой, тотемизм половин, секций и подсекций, тотемизм локальный, тотемизм по месту зачатия и по месту рождения, тотемизм сновидений и, наконец, тотемизм множественный или классификационный.²⁰ Уже из этой схемы видно, как тесно переплетены здесь социальная структура и религия, социальная структура и личность как средоточие религиозных представлений, социальная структура и религиозно окрашенная территориальность. Таков локальный тотемизм, в котором тотемическая группа строится не по принципу родства или общего происхождения, – здесь люди связывают себя с определенной территорией. Некоторые формы тотемизма связывают с тотемом не социальную общность, а отдельного человека. Таков индивидуальный тотемизм, играющий особую роль во взаимоотношениях знахарей с их тотемами-помощниками. Таков тотемизм зачатия, связывающий тотем ребенка с местом, где мать впервые ощутила свою беременность, или тотемизм по месту рождения. Таков и тотемизм сновидений, в котором человек отождествляет себя с определенным тотемом, являющимся во сне ему или другим людям. Напротив, на основе множественного тотемизма классифицируется вся вселенная, включая и сами социальные общности.

Эта классификация форм тотемизма во многом повторяет более раннюю классификацию А.Элькина.²¹ К ней близка и схема У.Станнера, который пишет о тотемизме аборигенов племени муринбата. И здесь, как и во многих других племенах Австралии, наряду с формами тотемизма, связанными с социальной структурой, существует индивидуальный тотемизм: каждый человек обладает личным тотемом – как бы олицетворением его индивидуальной судьбы. Индивидуальный тотемизм выступает полярной противоположностью множественного тотемизма, тотемической символизации как всеобъемлющей космологической схемы. Но и социальные формы тотемизма имеют религиозный аспект; так, люди тотемических родов обеспечивают воспроизводство своих тотемов – животных или растений – во время продуцирующих обрядов, совершаемых у тотемических святилищ. И отдельные люди, и социальные общности связаны с героями и событиями мифологии, с местами, где происходили эти события, и эта глубокая, интимная – по выражению Станнера – связь выражена через систему тотемизма.²²

В традиционном миропонимании аборигенов Австралии тотемизм неразрывно связан с мифом о Времени сновидений. Создание земли и вселенной во Время сновидений периодически воспроизводится в тотемическом ритуале, благодаря которому время первотворения не прекращается, оно продолжается вечно. Тотемизм объединяет людей не только с природой, частью которой они себя мыслят, но и с надэмпирическим миром.

По словам М.Меггита, аборигены Австралии, совершая ритуалы, связанные с Временем сновидений, сливаясь в своем сознании с тотемическими предками, вступают в сферу священного, – Меггит называет ее ноуменальной фазой существования. Завершив обряд, они возвращаются к повседневному, "феноменальному" существованию, и тотемическая символика снова становится обычной номенклатурой, с помощью которой различаются роды, половины, секции, группы мужчин и женщин и другие составляющие социальной структуры.²³ Ноуменальная фаза реализуется во время обряда благодаря заложенному в глубинах сознания представлению о тождестве человеческих существ и их тотемов. Из всего этого видно, что то, что имеет в виду Леви-Строс, говоря о тотемизме, относится только к фазе повседневного существования и далеко не исчерпывает этого явления.

А.Элькин, а вслед за ним Р.и К.Берндт, различают две основные категории тотемизма – тотемизм социальный и тотемизм культовый²⁴, – и этим как бы разрывают единое тело тотемизма на две части. Это, однако, не мешает им по-прежнему говорить о тотемизме как о некоем едином, цельном феномене. Тотемизм, по словам Берндтов, это "философия, комплекс символов, традиционное выражение системы ценностей".²⁵ Такой же широтой отличается и понимание тотемизма Элькиным, характеризующим его как "представление о природе и жизни, о вселенной и человеке".²⁶ Оба определения по существу растворяют тотемизм в мировоззрении, и это окончательно лишает концепцию этих авторов той определенности, за отсутствие которой упрекали более ранних исследователей Гольденвейзер и Максимов. Но эта широта, это отсутствие определенности не случайны. И причина этого в синкретизме первобытной культуры, в том, что тотемизм является одним из наиболее выразительных примеров этого синкретизма.

Именно благодаря своему синкретическому характеру, тотемизм выступает связующим звеном между миром людей (социальной общностью или отдельным человеком) и миром мифов, Временем сновидений. Или, говоря словами Станнера, между космологией и онтологией, с одной стороны, и социальной организацией, с другой.²⁷ Синкретический характер тотемизма выражается в том, что он теснейшим образом смыкается с продуцирующей и посвятительной обрядностью, так что, в сущности, они составляют единую систему. Это взаимопереплетение тотемических, посвятительных и продуцирующих ритуалов и соответствующих представлений хорошо показал М.Меггит.²⁸ Культовый тотемизм неразрывно связан с мифическим прошлым, с землей и святилищами, с которыми отождествляются события Времени сновидений; эти события воспроизводятся в драматических мистериях перевоплощения членами тотемических групп.²⁹ История одного только тотемического предка – например Воллунква в Центральной Австралии – раскрывается в целой системе обрядов. Слово Dreaming употребляется аборигенами не только для времени, когда действовали герои мифологии, но и для самих этих героев, для тотемов и тотемических святилищ.³⁰ Между героями мифологии и святилищем или тотемическим центром существует мистическая сопричастность.

Хорошо известна магическая функция продуцирующей обрядности, а это указывает на связь тотемизма с магией. Магический аспект тотемической обрядности многообразен. Например, крестовидные предметы (ванинги), которые валбири употребляют во время тотемических обрядов, не просто эмблемы тотемических групп, – это магические орудия, играющие в этих обрядах важную роль.³¹ И.Кин показывает, что у аборигенов йолнгу между верой и практикой, связанных с тотемическими предками вангар, с одной стороны, и магическими верованиями и действиями, с другой, нет непроходимой грани, они тесно соприкасаются.³²

Центральноавстралийский тотемизм основывался на мифологической географии и ритуально-тотемическом разделении труда. Каждая локальная группа племени аранда считала своим долгом через определенные промежутки времени совершать, в присутствии представителей других локальных групп, цикл обрядов, связанных с ее тотемическими центрами, расположенными на ее территории. Аборигены верили, что лишь члены определенных тотемических родов в состоянии способствовать умножению их тотемических животных и растений, причем не только на землях их собственных локальных групп, но и их соседей. Этим они оказывали последним важную экономическую услугу. Одна из групп восточных аранда несла ответственность за дождь (который она вызывала особыми обрядами) перед населением всей окружающей местности. Продуцирующие обряды, совершаемые членами тотемических родов у их тотемических святилищ, считались необходимыми для продолжения жизни людей, животных и растений всей Центральной Австралии.³³ Тотемические святилища различных локальных групп и даже племен были связаны между собой ритуально-мифологически – мифы, связанные с отдельными святилищами, были частью единых мифологических циклов. Это была своего рода тотемическая кооперация, в которую были вовлечены тотемические группы и племена обширного региона. Но тотемическая кооперация существовала и внутри локальных групп, или общин. Религиозные руководители совершали обряды у своих тотемических святилищ совместно с другими полнопосвященными мужчинами их тотемических родов. С этими обрядами связывалось благополучие всей локальной группы.

По словам Т.Штрелова, аборигены верили, что каждый человек несет в себе "бессмертную искру жизни", полученную от далеких мифических предков, является как бы звеном в цепи перевоплощений, что люди и тотемические предки неразрывно связаны между собой.³⁴

У мурнгин (йолнгу), живущих на севере Австралии, каждая экзогамная патрилинейная группа владеет одним или несколькими священными тотемическими источниками, созданными мифическими предками. Каждый человек, при своем рождении, выходит из этого источника и, умирая, возвращается в него. Души мертвых членов рода и еще не рожденных детей обитают в нем вместе с мифическими предками. На протяжении всей своей жизни мужчины, оставаясь членами рода, тесно связаны с его тотемическими святилищами и с землей, на которой они расположены, и по мере того как абориген переходит из одной возрастной группы в другую, меняется и его религиозно-обрядовый статус. Система возрастных градаций, тесно связанная с прерогативами в религиозной сфере, помогает мужчинам старшего возраста доминировать над молодыми мужчинами и женщинами. Познания мужчины-австралийца в области тотемической мифологии и обрядности, степень его участия в религиозной жизни группы возрастают по мере того как он поднимается по ступеням социально-возрастной лестницы, и ему постепенно открывается скрытое от непосвященных подлинное значение священных мифов и мистерий.³⁵

Итак, можно ли говорить о тотемизме как о религиозном явлении? Все сказанное дает основание рассматривать его как феномен религиозной жизни. И это относится не только к культовому тотемизму, что разумеется само собой, но и к так называемому социальному тотемизму. Стоит только задать вопрос: каково отношение тотема к тотемической группе? Отношение это, как правило, имеет не просто символический, но и сакральный характер, оно погружено в атмосферу священного. А сопричастность священному – вот что делает явление религиозным. Так, аборигенам йолнгу знакомо понятие мадайин, которое Кин переводит словом sacra – "священное". Это – совокупность явлений, связанных с тотемическими предками вангар.³⁶ Посредством мадайин тотемизм соприкасается с категорией священного и получает религиозное измерение. То же самое, как мы видели, имеет место и в других этнических группах аборигенов.

Те или иные формы тотемизма отмечены и у других архаических охотников и собирателей. Так, бушменам, видимо, известен родовой тотемизм. Роды бушменов называются по именам животных, которых этим родам запрещено убивать. Элементы тотемического мировоззрения, например, вера в то, что животные – те же люди в ином состоянии существования, сближают бушменов с аборигенами Австралии.³⁷

Тотемические представления пронизывают все мировоззрение и поведение тотемического общества. Многие загадочные явления в жизни и культуре охотников и собирателей находят в них свое возможное объяснение. Так, до сих пор представляется необъяснимым, почему аборигены Тасмании, острова, окруженного морем, в древности питались рыбой, а позднее совершенно отказались от нее. Быть может, разгадка содержится в тотемических верованиях, существование которых у тасманийцев можно допустить, однако, лишь по некоторым косвенным признакам – таковы, например, элементы табуации на пищу, возможно связанные с тотемической табуацией.³⁸ Любопытно, что и североамериканские индейцы навахо в районе Гранд-Каньона, подобно тасманийцам, не ловят и не употребляют в пищу рыбу. Объясняют они это тем, что их предки когда-то, во время великого потопа, превратились в рыб. Наличие древней тотемической табуации можно предположить и здесь.

Представления о происхождении тотемических общностей от тех или иных видов животных, точнее от предков двойственной антропозооморфной природы, характерны для тотемической мифологии. Широко распространены они у австралийцев, но мы встречаем их и у других охотников. Так, индейцы наскапи (полуостров Лабрадор) верят, что животные первоначально были существами, совмещавшими в себе животное и человеческое, но позднее утратили человеческие свойства. Жизнь животных и людей взаимосвязана и взаимозависима, и наскапи поддерживают отношения с душами животных во сне, посредством художественного творчества, с помощью колдунов и прорицателей. Убийство животного освобождает его духовную сущность, которая возвращается "домой", где воплощается в новое существо.³⁹

Существуют верования и культы, которые собственно не являются тотемическими, но по своему характеру и, возможно, происхождению примыкают к тотемизму. Таковы, например, культы родовых и семейных святынь и покровителей. У народов Сибири эти культы во многих случаях приняли чисто семейные формы, здесь почитались идолы, часто в образе женщин, а главной святыней был огонь очага. Культ огня как семейной и родовой святыни, покровителя семьи и родственной группы, культ хозяйки или богини огня, возможно связанный с почитанием женщины – хранительницы семейного очага, – культ этот был характерен, вероятно, уже для обществ эпохи позднего палеолита, если судить по скульптурным изображениям женщин, найденным в жилищах этой эпохи, нередко в связи с очагами или местами отдельных семей в общем доме.⁴⁰ В фольклоре восточных славян ту же роль играют духи-покровители дома – домовые. Возможно, что культу семейных покровителей предшествовал культ покровителей рода, типологически близкий родовому тотемизму. Но, пожалуй, наибольшее сходство с тотемизмом – прежде всего с различными формами индивидуального тотемизма, в котором тотем выступает покровителем или вторым "я" отдельного человека, – имеет культ личных духов-покровителей, широко распространенный у индейцев Северной Америки; это – так называемый нагуализм. Встречается это явление и на других континентах.