В журнале «Этнографическое обозрение» (2001, № 6) опубликована статья Ю.И.Семенова «Разработка проблем истории первобытного общества в Институте этнографии АН СССР в “эпоху” Бромлея (воспоминания и размышления)». Непропорционально много места уделено в этой статье мне и моим воспоминаниям «Дорога в Австралию» (Нью-Йорк, 1995). Ю.И.Семенова очень рассердили мои воспоминания. Складывается впечатление, что статья написана в значительной мере для того, чтобы «свести счеты» со мною. Хотелось бы высказать в связи с этим некоторые замечания принципиального характера. Любые воспоминания субъективны, это относится и к моей книге, и к «воспоминаниям и размышлениям» Ю.И.Семенова. Каждый из нас видит прошлое по-своему и имеет право на это. Наши оценки людей и событий не совпадают и совпадать не могут. Речь идет о другом – об обращении с фактами.
В своей статье Ю.И.Семенов почему-то стремится опровергнуть мое утверждение, что С.П.Толстов, директор Института этнографии, привлек его в институт еще в начале 1960-х годов. По его словам, в жизни института в это время он никакой роли не играл – он и в штат института был принят только в 1972 г. На самом деле его роль в жизни института уже в то время была довольно заметной, уже тогда он выполнял ответственные поручения дирекции. Мои письма к моей матери из Ленинграда в Москву, хранящиеся в моем архиве, содержат немало фактов драматической истории этого времени, о которых теперь многие уже не помнят или никогда не знали. Эти письма относятся к 1963-64 гг., когда Институт этнографии готовился к VII Международному конгрессу этнологических и антропологических наук в Москве. Дирекция института боролась за идеологическую правоверность и единство советских этнографов: советская делегация должна была выступить единым фронтом перед лицом западной «буржуазной» науки.
Итак, вот две цитаты из моих писем. Первое письмо - от 27 октября 1963 г.: «Продолжается обсуждение советских докладов для международного конгресса. На следующей неделе в Москве состоится заседание оргкомитета и совещание "Морган и его периодизация первобытной истории в свете современной этнографии". К этому совещанию Бутинов подготовил хорошее, очень острое выступление". Совещание, посвященное Моргану, должно было стать генеральной репетицией советских историков первобытного общества перед конгрессом. Второе письмо - от 9 ноября того же года: «Бутинов, вернувшись из Москвы, рассказал, что происходило на совещании, посвященном Моргану. Сначала с докладом, подготовленным для конгресса, выступил наш новый институтский идеолог – Ю.И.Семенов. Затем началась дискуссия. Наиболее резким было выступление Бутинова, который навлек на себя "высочайший" гнев Толстова. По словам Бутинова, в выступлениях Толстова и Семенова, отвечавшего Бутинову, не было никаких аргументов – только брань. В кулуарах многие поддержали Бутинова. Он настроен оптимистически». Из этого письма видно, что Ю.И.Семенов был привлечен в Институт этнографии еще в 1963 г., накануне международного конгресса, как идеологическая сила и принял активное участие в борьбе с «ленинградской оппозицией». Если в архиве института сохранились протоколы заседаний этого времени, это нетрудно проверить. Ни меня, ни моих коллег не интересовала формальная сторона дела – зачислен ли Ю.И.Семенов в штат института, все воспринимали его как нового институтского идеолога и борца с «ревизионизмом». А обвинение в ревизионизме, антимарксизме, в протаскивании взглядов реакционных буржуазных ученых, в чем обвиняли Бутинова, в то время могло иметь для советского ученого печальные последствия: изгнание из института, а для члена партии – и из партии. Короче, это были далеко не безобидные, «академические» дискуссии. Н.А.Бутинов еще легко отделался, ему только не разрешили ехать в Москву на конгресс и запретили встречаться с членами иностранных делегаций, когда они после конгресса приедут в Ленинград. Могло быть и хуже. Вот почему Ю.И.Семенов не хочет вспоминать это время и ту роль, какую он играл тогда в жизни института.
Кстати, Ю.И.Семенов цитирует меня неточно: я пишу в воспоминаниях о нем не как о «творческой», а как о «теоретической» силе, а это не одно и то же. Разумеется, я признаю и его крупный творческий потенциал, хотя и своеобразно направленный. «Обвинения в фактологической несостоятельности моих работ не подкреплены никакими доказательствами», - пишет он, имея в виду мои воспоминания (с.17 его статьи). О фактологической и методологической несостоятельности работ Ю.И.Семенова я уже писал много раз – зачем повторять все это в мемуарах? И все же характерный пример спекулятивного метода и фантастических построений Ю.И.Семенова приведен мною и здесь: «Взять хотя бы написанную Семеновым большую главу во втором томе изданной Институтом этнографии "Истории первобытного общества". Перед глазами изумленного читателя развертывается красочная, полная невероятных подробностей панорама жизни в первобытном стаде. Семенов рисует исполненную драматизма жизнь в условиях царившего тогда, по его мнению, промискуитета - состояния беспорядочных половых связей, ярко изображает бурные оргии коллективных жен и мужей; вот как только сумел он узнать все это? Заимствуя у эволюционистов прошлого века метод пережитков, он для доказательства своих построений привлекает обычаи современных народов и переносит их, не утруждая себя научной аргументацией, в эпоху, когда по земле бродили еще предки современных людей - неандертальцы. На наших глазах он творит новую мифологию.» (Дорога в Австралию, с.254-255).
Очень недоволен Ю.И.Семенов характеристиками людей в моих воспоминаниях, - даже моего многолетнего коллеги и соратника Н.А.Бутинова. Я предлагаю портрет живого человека, а не икону, - человека, которому приходилось отстаивать свои взгляды в очень сложных условиях. То же относится и к характеристике директора института Ю.В.Бромлея – и ему я стремлюсь дать правдивую, соответствующую фактам оценку. Многие, подобно мне, публиковали свои научные труды, получали престижные премии, и руководители научных учреждений действительно способствовали этому, - что же, это основание для того, чтобы теперь, в воспоминаниях о прошлом, скрывать правду об этом прошлом? Кому нужны такие воспоминания? Говоря, и совершенно справедливо, много хорошего о Ю.В.Бромлее, не называет ли сам Ю.И.Семенов его человеком «искушенным в различного рода интригах, которые велись в научном и околонаучном мире» (с. 11 его статьи)? Именно «искушенным», а не просто осведомленным?
Ю.И.Семенов хочет убедить читателя, незнакомого с моими работами, что я строю свою концепцию на исследованиях, которые являются в значительной мере реконструкцией социальной структуры аборигенов в сравнительно недавнем прошлом, еще хорошо сохранившейся в памяти его информаторов. Ю.И.Семенов, очевидно, не знает, что такая реконструкция является очень распространенным и законным приемом в работе этнографа, что она лежит в основе многих классических этнографических трудов. Он и здесь вводит своих читателей в заблуждение: достаточно заглянуть в мои работы, чтобы убедиться в том, что моя концепция строится на основе множества источников, включая труды ранних путешественников и других свидетелей, наблюдавших общество аборигенов, еще не разрушенное колонизацией, и что эти свидетельства я подвергаю взаимной проверке и контролю. Вообще, намеренно упростить, примитивизировать, довести до абсурда концепцию противника, чтобы тем легче с ним расправиться, - любимый прием Ю.И.Семенова. Не прав ли я был в своей оценке полемических приемов Семенова, когда писал о нем: «В полемике он не отличался честностью. Он умел, и это было излюбленным его приемом, исказить до неузнаваемости мысли противника, приписать ему то, чего он в действительности никогда не говорил и не писал.» (Дорога в Австралию, с.256).
Ю.И.Семенов в своей статье неоднократно уличает меня в приверженности к западной науке. Читаю и глазам не верю: неужели это написано в 2001 году? Пахнуло чем-то хорошо знакомым – временем, когда людей изгоняли из институтов, университетов, из жизни за «низкопоклонство перед западной наукой». В моих воспоминаниях об этом времени рассказано немало.
Марксизм, кстати, тоже пришел в Россию с Запада. И Риверс – крупный авторитет для Ю.И.Семенова – не был русским ученым. А вот Россия дала многих замечательных ученых, таких, например, как А.Н.Максимов, но марксисты, подобные Ю.И.Семенову, их не заметили.
Впрочем, марксист ли Ю.И.Семенов? Хотя он, по-видимому, продолжает считать себя марксистом, в действительности он был и остается эпигоном эволюционизма. Подробнее я пишу об этом в книге «Происхождение религии: История проблемы» (Канберра, 2002, с.144-146). Марксизм он подменяет эволюционизмом. Это отчетливо видно и в этой его статье.
Если судить по заглавию статьи Ю.И.Семенова, она посвящена «разработке проблем истории первобытного общества в Институте этнографии» в 1960-1980-е годы. Статья претендует на полноту и объективность. Но посмотрите, с каким высокомерием третирует Ю.И.Семенов ленинградских этнографов, - в то время тоже сотрудников Института этнографии, - презрительно называя их «новаторами» в кавычках. Если верить ему, подлинные достижения в изучении истории первобытного общества принадлежат исключительно сектору истории первобытного общества московской части института. А вот как оценивал в начале 1970-х годов ленинградских этнографов Эрнест Геллнер, известный ученый и мыслитель, крупнейший на Западе знаток советской этнографии, оценкам которого нельзя отказать в глубине и беспристрастности: «Ленинград обладает в высшей степени впечатляющим и творческим этнографическим сообществом; это поистине этнографическая столица Советского Союза» (E.Gellner. Primitive Communism. – Man, 1973, vol.8, no.4, p.542).
В статье Ю.И.Семенова имеется список монографий сотрудников сектора истории первобытного общества. Почему же он, уделив мне столько внимания, умалчивает о моей книге «Первобытная доземледельческая община» (М., 1986, 304 с.), которая тоже ведь была опубликована в эти годы и работал я над ней, будучи сотрудником сектора истории первобытного общества? Думаю, что замалчивание этой книги не случайно: ведь это было первое в советской науке фундаментальное сравнительно-этнографическое исследование экономики и социально-экономической структуры общества охотников и собирателей разных частей света в недавнем и в отдаленном прошлом. Исследование, основанное не на одном-двух источниках (как характерно это выхватывание для полемических приемов Ю.И.Семенова!), а на анализе и обобщении обширного этнографического и археологического материала (список использованных в книге источников насчитывает свыше 600 названий). Нет, эту книгу Ю.И.Семенову почему-то очень не хочется замечать...
Сентябрь 2002
Канберра
Журнал «Этнографическое обозрение» отказался напечатать мой отклик на статью Ю.И.Семенова.